– Но ты ничего не отрицаешь!

– Я говорю: "Думайте что хотите, мне вас не переубедить". Я просто их дразню!

– Ты стала знаменитостью, – заметил Карл. – Может, займешься чем-нибудь другим?

– Чем, например? Податься в хористки? Да, я получу работу в шоу Джорджа Уайта! – Лули подхватила пакет с покупками.

Карл взял пакет у нее из рук. Они вышли из лавки и направились к "форду"-родстеру, припаркованному на улице.

– Не удивлюсь ничему. Похоже, ты добьешься всего, чего захочешь, – заметил Карл. – Не выбросила мою карточку?

– Храню в Библии, – ответила Лули.

Карл держал пакет с покупками и улыбался. Перед ним стояла деревенская девчонка, которая пристрелила особо опасного преступника, а теперь развлекалась тем, что морочила голову репортерам. На фотографиях не было видно, какие у нее красивые рыжие волосы и как она смотрит своими карими глазами. Не передать было ее прелести, когда она сказала:

– Мне нравится твоя шляпа!

Карл улыбнулся.

– Позвони, когда приедешь в Талсу, – попроси он. – Куплю тебе содовую с мороженым.

6

Тони Антонелли стал свидетелем происшествия, потому что писал репортаж, который собирался назвать "Кровавые разборки на Лысой горе". Незадолго до этого он на свой страх и риск вернулся в Кребс, чтобы написать о забастовке шахтеров.

Владельцы шахты объявили, что урезают зарплату на двадцать пять процентов, и профсоюз участка номер две тысячи триста двадцать семь объявил забастовку на шахте "Осейдж-5". Забастовщики потребовали, чтобы компания платила им по шесть долларов десять центов в день, как раньше. Тони вырос среди шахтеров-итальянцев; ему хотелось выслушать их точку зрения. В конце концов, шахтеры боролись только за то, чтобы поддержать жизнь на прежнем уровне. Они говорили: ты не представляешь, до чего ужасно торчать под землей по десять часов в смену: вагонетки возят мулы, которые невыносимо смердят. Кроме того, в шахте скапливается столько метана, что все обмирают от страха, когда бьют кайлом, – того и гляди, высечешь искру и взорвешься ко всем чертям. Тони не знал, правду ли ему говорят, но все равно включил слова простых шахтеров в репортаж. Выигрышный кусок!

Компания привезла штрейкбрехеров; их возглавлял человек по имени Нестор Лотт. Одно время Нестор Лотт был особым агентом министерства юстиции в Джорджии. Он охотился на самогонщиков, нарушавших сухой закон и промышлявших незаконным производством и продажей спиртных напитков. По словам Фаусто Басси, начальника полиции города Кребса, Нестор Лотт застрелил больше самогонщиков, чем арестовал. Фаусто Басси назвал Нестора скорым на расправу.

Нестор Лотт носил на бедрах два автоматических пистолета 45-го калибра армейского образца, по одному с каждой стороны, которые крепились кожаными ремнями. Тони записал в блокноте: "Нестор невысок ростом – не выше пяти футов трех дюймов; сразу подмечаешь пронзительный взгляд его холодных серых глаз. Когда губы его улыбаются, что бывает редко, невозможно понять, доволен ли он, рад ли собеседнику, – потому что его стальные глаза не смеются никогда".

Нестор Лотт отказался от услуг штрейкбрехеров, назвал их пьянью и отщепенцами, которые лично не заинтересованы в исходе дела. После набрал себе добровольцев из местного отделения ку-клукс-клана.

– Все макаронники – социалисты, враги нашего американского образа жизни! – внушал своим помощникам Нестор Лотт. – Либо мы выкинем их, либо они займут ваши рабочие места, ваши фермы и соблазнят ваших жен! Что-что, а соблазнять женщин итальяшки мастера!

Заслышав такие речи, куклуксклановцы напялили белые балахоны с остроконечными капюшонами, попрыгали в машины и въехали на перевал, с которого открывался вид на шахту "Осейдж-5". Забастовщики толпились у ограды шахты, держали написанные лозунги. Нестор расставил цепью стрелков – все прихватили ружья. Белые балахоны хлопали на ветру, а забастовщики, которые стояли сотней футов ниже, только щурились. Затем Нестор Лотт послал одного клановца вниз и велел передать ультиматум, прикрепленный к радиатору его машины. На листе картона крупными буквами было написано: "У вас пять минут. Потом мы открываем огонь".

Шахтеры и не подумали уходить. Все отведенные им пять минут они обзывали последними словами куклуксклановцев в белых балахонах, стоящих на вершине холма. Но потом им пришлось спасать свою жизнь, потому что клановцы открыли огонь. Хохоча, они стреляли в толпу. Убили троих и ранили семерых, прежде чем шахтерам удалось протиснуться за ограду и спрятаться за зданием конторы.

Владельцы шахты поняли, что влипли в неприятную историю. Теперь Объединенный профсоюз шахтеров ославит компанию на всю страну. Они оплатили лечение раненых, выдали семьям убитых чеки по пятьсот долларов, приказали коротышке с двумя пушками убираться назад, в Джорджию, и начали долгую судебную тяжбу с профсоюзом.

Но Нестор Лотт не уехал. Его обуревало беспокойство. Получив поддержку ку-клукс-клана, он ощутил уверенность. Его возмутило, что самогон и самодельное вино и пиво буквально льются рекой в округе – несмотря на то что тюрьма штата Оклахома в Макалестере находится всего в нескольких милях от Кребса. Нестор сидел в кафе с Тони Антонелли, который записывал его слова, и откровенничал:

– Знаете, местные бабы торгуют домашним пивом прямо из фургонов! Держат его в ледниках! Я об итальяшках говорю. Они наживаются на том, что спаивают народ.

Тони бросило в жар. Болван, он не понимает, что его собеседник – итальянец! А может, ему все равно. Он закрыл блокнот и кивнул. Конечно, ему известно: многие женщины варят домашнее пиво.

– Они варят его из ячменя и хмеля, а для крепости подбавляют табак и карбид, да только градусов в таком пиве все равно мало. Шахтеры пьют его для укрепления здоровья как тонизирующий напиток, потому что вода в здешних краях плохая, а некоторые источники отравлены.

Нестора не тронули слова Тони. Он гнул свое:

– Знаю я такие притоны, где у человека вытягивают последние денежки! Выиграть там невозможно. Зато можно переспать со шлюхой и получить дурную болезнь или выпить паленого виски и ослепнуть! Спиртное туда поставляют из самой Мексики.

Тони возразил:

– Ни разу не слыхал, чтобы итальянцы в Кребсе гнали самогон.

– Чего ждать, если местный начальник полиции – итальяшка, – ответил Нестор. – Мужик по фамилии Басси, говорит с акцентом. Гарантирую, он не американец. И как же он борется с нарушителями сухого закона? – Нестор ждал ответа, подозрительно вглядываясь в Тони.

Позже Тони открыл блокнот и попытался описать его взгляд – обвиняющий взгляд самодовольного выскочки, который в одиночку отстаивает никем не соблюдаемый закон.

Наконец Нестор Лотт нарушил молчание:

– Хотите написать хороший репортаж? Знаете придорожный кабак у подножия Лысой горы? Он находится на окраине Макалестера.

– Да, – кивнул Тони, – кабак Джека Белмонта.

– Он самый, – подтвердил Нестор. – Я намерен устроить облаву и разгромить его вместе с моими Христианскими Мстителями. Спалить дотла!

– Думаете, полиция вам позволит? – спросил Тони.

– Парень, – ответил Нестор, – мне не нужно их позволения.

Тони сел за руль, включил зажигание, прикинул: не поехать ли к Джеку Белмонту, не предупредить ли его о готовящемся налете. Он знал наверняка: в смысле виски ничего особо крупного там нет. Насчет девочек был не уверен, но те, которых Тони там видел, выглядели здоровыми и веселыми. Особенно хороша была одна красотка по имени Элоди. Да, вот как он поступит: сообщит Белмонту, что хорек с двумя пушками намерен разгромить его заведение.

Но потом в голову Тони пришла мысль получше. Некоторые естествоиспытатели специально уезжают в глушь, изучают поведение диких зверей, наблюдают за жизнью львиного прайда, даже придумывают львам имена. Он читал, как исследователи пожалели слабого львенка Джимми, который не мог сосать молоко, и, чтобы облегчить малышу жизнь, собрались принести его в лагерь и выкормить. Но потом отказались от своей затеи – ведь тогда они вторглись бы в природу со своими законами. Им пришлось смотреть, как лев-отец слопал Джимми. Вот и сейчас творилось примерно то же самое. Герои его статей жили по своим законам...